Рассказы Алехина тяготеют сложиться в единый текст, как ртутные шары стремятся образовать ядовитую лужу. Иметь на книжной полке собрание его сочинений однажды будет означать обладание хотя бы одной чувственно и точно запротоколированной человеческой жизнью. Ничего общего с Прустом здесь нет, Алехин — полярная, колючая планета. Он патологически не умеет врать. Чувствует, что обязан уметь как писатель, но все время срывается к правде. Это синхронный голос героя и автора, который перестанет существовать, если не обнажит совесть. Алехинский читатель — его Страшный суд. Любая напускная вещь высмеивается, кожа содрана. Оттого столь острое, трагическое восприятие действительности, переживание современного Российского быта как Чистилища.